Боевой конь не годился для разведки, но попробуй это сказать его лордству. Гаред замыкал линию. Старый оруженосец что-то бурчал под нос.
Сумерки сгущались. Неласковое небо сперва приняло глубокий пурпурный оттенок, потом цвет старого синяка и, наконец, почернело.

Дени поглядела на кхала Дрого. Лицо его показалось ей жестоким и жестким, глаза холодными и темными, словно оникс.
Рабыня не слишком уж ошибалась, подумала она. Кхал Дрого был на целую голову выше самого высокого из мужчин в этом зале, но вместе с тем двигался легко и изящно, словно пантера в зверинце Иллирио.

      Бран не мог отвести глаз от крови. Снег вокруг колоды быстро впитывал ее, краснея буквально на глазах.
Голова ударилась о толстый корень и откатилась к ногам Грейджоя. Над ним высился сир Уэймар Ройс. Тонкие одежды разодраны, лицо разбито. Осколок торчал из ослепленной левой глазницы.
Правый глаз был открыт. Зрачок его горел синим огнем и… видел.
Сломанный меч упал из бесчувственных пальцев.

     
Брану нечего было сказать.
 У короля Роберта есть палач, — проговорил он неуверенно.
 Да, это так, — согласился отец. — Как и прежде у королей Таргариенов. Но наш обычай древнее.
Остаток пути лучше пройти пешком, милорд. Место как раз за гребнем.
Вглядываясь вдаль, Ройс помедлил, на мгновение остановившись в явной задумчивости. Король весьма разочаровал Джона. Отец часто рассказывал о безупречном Роберте Баратеоне, демоне Трезубца, свирепейшем воине края, гиганте среди князей. Джон же увидел лишь толстяка, краснолицего, заросшего бородой, взмокшего под всеми шелками.

      Процессия двигалась в каком-то футе от места, определенного ему на скамье, и Джон успел досыта наглядеться.
Его Лорд-отец шествовал первым, сопровождая королеву. Мужчины называли ее красавицей. Как и все они. — Он одарил Джона скорбной улыбкой. — Запомни это, мальчик. Всякого карлика можно считать бастардом, но бастарду не обязательно быть карликом! — Тут он повернулся и направился в замок на пир, насвистывая расхожую мелодию.